Не говори никому - Страница 41

– Ерунда какая-то.

Зазвенел мобильник. Эстер поднесла трубку к уху.

– Да?

Невидимый собеседник говорил очень долго, Кримштейн молча слушала. Лицо ее потеряло свою жесткость, расплылось, как от разочарования. Минуты через две, даже не попрощавшись, она отключила телефон и сердито защелкнула трубку.

– Жест вежливости, – съязвила она.

– Что случилось? – спросила Линда.

– Они подписали ордер на арест. У нас есть час, чтобы сдать вашего брата властям.

24

Я мог думать только о Вашингтон-сквер и о том, как убить оставшиеся четыре часа. Будто назло, сегодня мой выходной, и, за исключением срочного вызова к Ти Джею, другой работы нет. «Свободен, словно птица», как поется в одной из композиций рок-группы «Линирд скинирд», и этой «птице» хотелось упорхнуть в парк Вашингтон-сквер.

Уже выходя из клиники, я снова услышал сигнал пейджера. Вздохнул и посмотрел на номер. Эстер Кримштейн, вызов с пометкой «срочно».

Боюсь, что новости невеселые.

На мгновение я задумался: а стоит ли перезванивать? Может, просто лететь куда летится? Нет, рано. Я хотел вернуться в смотровую, однако дверь была закрыта изнутри. Значит, помещение уже занято другим врачом.

Я прошел по коридору, повернул налево, нашел свободный кабинет в гинекологическом отделении и почувствовал себя разведчиком во вражеском стане. Вокруг поблескивали десятки металлических инструментов, что придавало помещению какой-то средневековый вид. Я набрал номер.

Эстер Кримштейн не стала терять времени на приветствия.

– Бек, у нас серьезные неприятности. Где вы?

– На работе. Что стряслось?

– Нет, это вы мне объясните, что стряслось. Когда вы в последний раз встречались с Ребеккой Шейес?

У меня сдавило сердце.

– Вчера. А что?

– А до этого?

– Восемь лет назад.

Кримштейн замысловато выругалась.

– Да что стряслось? – повторил я.

– Ребекка Шейес убита прошлой ночью в своей собственной студии. Двумя выстрелами в голову.

На меня накатила слабость, какая бывает перед погружением в сон. Колени подогнулись, я рухнул на стул.

– О Господи…

– Бек, слушайте меня. Слушайте внимательно.

Передо мной встала Ребекка, какой я увидел ее вчера.

– Где вы были ночью?

Я бросил трубку на стол, мне не хватало воздуха. Ребекка. Ребекка погибла. Я вспомнил, какой счастливой она выглядела, говоря о своем муже. Я подумал о нем, о том, что бессонными ночами он будет вспоминать, как рассыпались рядом с ним по подушке ее роскошные волосы.

– Бек?

– Дома, – ответил я. – Я был дома с Шоной.

– А потом?

– Вышел погулять.

– Где вы гуляли?

– Просто прошелся.

– Где именно?

Я не ответил.

– Бек, слушайте меня, ладно? Орудие убийства найдено у вас дома.

Я внимательно слушал, хотя слова с трудом достигали сознания. Комната внезапно сузилась, я заметил, что в ней нет ни одного окна, стало трудно дышать.

– Вы меня слышите?

– Да, – ответил я. Затем, сообразив, что именно мне сказали, добавил: – Быть не может.

– Послушайте, у нас совсем нет времени. Я говорила с окружным прокурором, с минуты на минуту вас арестуют. Он, конечно, порядочная свинья, но согласился на явку с повинной.

– Арестуют?

– Сосредоточьтесь, Бек.

– Я ее не убивал.

– Сейчас это не важно. Они хотят вас арестовать. Они жаждут привлечь вас к суду. А мы собираемся вызволить вас под залог. Я уже на пути в клинику. Сидите тихо. Не отвечайте ни на какие вопросы. Ни полиции, ни фэбээровцам, ни новым товарищам по камере. Уяснили?

Мой взгляд метнулся к часам, висевшим над смотровым столом. Начало третьего. Вашингтон-сквер. Сегодня я должен быть на Вашингтон-сквер.

– Я не могу сегодня, Эстер.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке.

– Сколько это продлится?

– Что?

– Арест. Когда меня выпустят под залог?

– Точно не скажу, но, думаю, с этим проблем не будет. Вы всегда были добропорядочным членом общества, к суду не привлекались, криминальных связей не имели. Возможно, придется оставить в залог паспорт…

– Сколько времени пройдет?

– Пройдет до чего, Бек? Я не могу вас понять.

– До того, как я выйду оттуда?

– Я насяду на них, конечно. Однако даже если они поторопятся – а я не обещаю, что они это сделают, – им все равно придется послать ваши отпечатки в Олбани, так положено. Если нам повезет – я имею в виду, сильно повезет, – мы освободим вас еще до полуночи.

– До полуночи?!

Страх сдавил грудь стальным панцирем. Арест не позволит мне прийти в парк Вашингтон-сквер. Моя связь с Элизабет хрупка, как нитка бус венецианского стекла. Если я не попаду в парк к пяти часам…

– Не пойдет, – отрезал я.

– Что?

– Задержите их, Эстер. Пусть арестуют меня завтра.

– Вы шутите? Слушайте, они, должно быть, уже там, ищут вас.

Я осторожно высунул голову из кабинета. Отсюда я мог видеть лишь часть стола в регистратуре, его правый угол, но и этого оказалось достаточно.

Именно там стояли два полицейских.

– О Боже, – простонал я, вваливаясь обратно в кабинет.

– Бек?

– Не могу я сесть в тюрьму. Только не сегодня.

– Не злите меня, Бек, о'кей? Просто оставайтесь на месте. Не двигайтесь, не разговаривайте, вообще ничего не делайте. Сидите в своем кабинете и ждите. Я еду.

Она отсоединилась.

Ребекка мертва. Все думают, что я ее убил. Смешно, но тут действительно должна быть какая-то связь. Я навестил ее впервые за восемь лет, и в ту же ночь Ребекку находят убитой.