Не говори никому - Страница 75

Он сделал большой глоток. Я молчал.

– Я бы хотел, чтобы ты мысленно вернулся в ту ночь и представил себя на нашем месте. – Хойт придвинулся ближе, словно это могло помочь убедить меня. – Два убитых тобой человека лежат на проселочной дороге. Один из самых влиятельных людей в мире послал их похитить твою дочь. У него нет ни сожаления, ни совести, он готов убивать невинных людей, только бы достичь своих целей. Что бы сделал ты? Предположим, мы решили бы обратиться в полицию. И что бы мы там сказали? Скоуп не из тех, кто оставит против себя улики, а даже если бы и оставил, у него больше купленных полицейских и судей, чем волос на моей голове. Нам пришел бы конец. Вот и представь, Бек: ты там. Перед тобой на земле два трупа. Что бы ты сделал?

Я счел вопрос риторическим.

– Я объяснил все Элизабет точно так же, как сейчас объясняю тебе. Я сказал, что Скоуп сотрет нас в порошок, чтобы добраться до нее. Если она просто сбежит – например, где-нибудь спрячется, – он будет пытать нас с Кеном. Или мою жену. Или твою сестру. Пытать, пока мы не выдадим Элизабет. Он сделал бы все, что угодно, лишь бы найти и уничтожить мою дочь. – Хойт наклонился еще ближе. – Теперь понимаешь? Видишь, что у нас был один-единственный выход?

Я кивнул, потому что действительно видел.

– Вы должны были убедить всех, что Элизабет действительно погибла.

Он улыбнулся, и по моему телу опять пробежали мурашки.

– У меня были скоплены кое-какие денежки. У Кена тоже. И связи имелись. Элизабет как сквозь землю провалилась. Мы вывезли ее из страны. Она постриглась, научилась менять внешность, что оказалось даже излишней предосторожностью. Никто не искал ее. Восемь лет Элизабет колесила по странам «третьего мира», работая на Красный Крест, ЮНИСЕФ или другие организации, в которые имела возможность устроиться.

Я чувствовал, что тесть многое недоговаривает, но продолжения не требовал. Просто сидел и переваривал услышанное. Рассказ Хойта потряс меня до глубины души. Элизабет. Она жива. Она была жива все эти восемь лет – дышала, ходила, даже работала… Это было очень трудно принять вот так, сразу. Я зависал, как перегруженный компьютер.

– Ты, наверное, хочешь знать, что за тело было в морге.

Я с трудом кивнул.

– Это как раз оказалось провернуть легче всего. Неопознанные тела хранятся в патологическом отделении, пока их не скапливается слишком много. Тогда их собирают и увозят на специальное кладбище, на Рузвельт-Айленд. Я просто дождался очередного трупа белой женщины, хотя бы чуть-чуть совпадающей по параметрам с Элизабет. Правда, это заняло больше времени, чем я думал. Девушка, наверное, сбежала из дома и ее прирезал дружок. Или сутенер, теперь мы уже не узнаем точно. И конечно, мы не могли оставить убийство Элизабет нераскрытым, нужен был подставной преступник для достоверности. Мы выбрали Киллроя. Все знали, что он клеймит лица убитых буквой «К». Мы сделали то же самое с нашим трупом. Оставалась лишь проблема идентификации. Сначала мы думали сжечь тело так, чтобы оно обгорело до неузнаваемости. Однако тогда эксперты начали бы исследовать зубы, кости и тому подобное. Поэтому мы поступили по-другому. Цвет волос совпадал. Тон кожи и возраст были почти такими же, как у Элизабет. Мы выбросили тело в маленьком городке, где был только один коронер. Сделали анонимный звонок в полицию. Постарались приехать в офис медэксперта одновременно с машиной, которая доставила труп. И все, что мне оставалось сделать, – это залиться слезами и опознать его. Большинство убитых идентифицируется именно родственниками. Так я и сделал, а Кен подтвердил мои слова. Кто бы стал нас проверять? Кому могло бы прийти в голову, что безутешные отец и дядя врут?

– Вы страшно рисковали, – сказал я.

– А у нас был другой выход?

– Должен был быть.

Хойт придвинулся совсем близко, так, что я почувствовал его дыхание. Мешки у него под глазами обвисли.

– И снова, Бек, я прошу тебя представить, что ты на проселочной дороге с двумя трупами – сидишь там, опережая противника всего на один шаг. Скажи мне, что бы ты сделал?

У меня не было ответа.

– Оставались и другие проблемы, – сказал Хойт, снова отодвинувшись. – Мы боялись, что наша любительская постановка не обманет людей Скоупа. К моему большому счастью, сразу после похищения и убийства Элизабет те два головореза с озера должны были покинуть страну. Мы нашли у них билеты на самолет до Буэнос-Айреса. Кроме того, оба были бродягами, ненадежными типами. Люди Скоупа поверили в устроенное нами представление, но продолжали следить – не потому, что считали Элизабет живой, а потому, что боялись: как бы она не оставила кому-нибудь из нас компрометирующих материалов.

– Каких еще материалов?

Хойт проигнорировал вопрос.

– Последние восемь лет твой дом, твой телефон, может быть, твой кабинет на работе были начинены «жучками». Мои тоже.

Так вот чем объяснялись зашифрованные сообщения! Мои глаза обежали комнату.

– Я все проверил вчера, – сказал Хойт. – Здесь чисто.

Он замолчал. Когда прошло несколько минут, я рискнул задать вопрос:

– Почему Элизабет решила вернуться именно сейчас?

– Потому что дуреха, – ответил тесть, и впервые я уловил в его голосе раздражение. Хойту потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда красные пятна исчезли с его лица, он объяснил: – Из-за тех похитителей, которых мы закопали.

– При чем тут они?

– Элизабет следила за новостями по Интернету. Она прочла про обнаруженные на озере трупы и решила, так же, как и я, что Скоуп может догадаться, как в действительности было дело.